Небо над Берлином
H: Der Himmel uber Berlin / Wings of Desire
Режиссер: Вим Вендерс
Один из самых известных фильмов Вима Вендерса, личный и эпичный одновременно. Невидимые людям ангелы фланируют по разделенному стеной Берлину, заглядывая в дома, мысли и души его обитателей. Один из них готов променять вечность в раю на любовь акробатки из цирка. Но по силам ли небесному созданию выдержать земные чувства? Небо над Берлином" стало фильмом-легендой, породило волну римейков, сиквелов и клипов, но осталось непревзойденным.
Вендерс делал современную городскую сказку, но он как никто знал, что кино материально и не терпит доморощенной мистики. Поэтому он преподнес сказку как документальный репортаж, словно бы снятый одним из ангелов, которого снабдили кинокамерой. В роли этого ангела выступил французский оператор Анри Алекан. Ему принадлежала идея сделать фильм черно-белым и снять ключевые сцены с высоты птичьего полета. Картина так и начинается: на колоннах и башнях кирх мы видим маленькие человечьи фигурки. Это ангелы обозревают город, но у них уже нет крыльев, и через мгновение они должны раствориться в людских толпах. И в дальнейшем, даже в крупных планах, присутствует взгляд немного сверху: как выразился Вендерс, "такова ангельская перспектива". Андрей Плахов.
Рецензии на фильм
Небо над Берлином
11
Попытка описания неописываемого фильма
В честь двадцатилетия падения Берлинской стены KINOTE публикует рассказ Вима Вендерса о работе над его знаменитым фильмом "Небо над Берлином" (Der Himmel über Berlin). Нижеследующий текст написан режиссером в 1986 году в качестве первого приближения к работе над картиной, а опубликован к выходу фильма на DVD на сайте Criterion.
«А мы, навсегда зрители, всюду, смотрим на всё, не отводя глаз»,
«Восьмая элегия» Рильке
Начать с того, что невозможно описать то, что стоит за желанием.
И все же вот с чего всё начинается, будь то фильм, книга, картина, мелодия; словом, с чего начинается созидание.
У вас есть желание.
Вы хотите дать чему-то жизнь, и вы делаете все, пока ваше желание не становится реальностью. Вы хотите дать миру что-то особенное, правду, красоту, боль, возможность – нечто отличное от уже существующего. С самого начала, одновременно с этим желанием, вы пытаетесь вообразить это «нечто отличное», какие-то образы вспыхивают внутри вас. И вы направляетесь к ним, к этим образам, надеясь не утерять их след, не забыть и не предать ваше первое желание.
В конце концов у вас получается изображение или изображения чего-то, музыка или что-то совершенно иное; у вас получается невероятная смесь всего: фильм. Только фильм – в отличие от живописных полотен, романов, музыки, изобретений – может стать отражением всех ваших желаний. И вам нужно заранее уметь сформулировать тот путь, которым вы пойдете – вы и ваш фильм. Ничего удивительного в том, сколько фильмов утрачивают своё первое озарение, свой путь, свою комету.
Чего желал я и что озаряло мои мечты – это фильм о Берлине, фильм внутри Берлина.
Фильм, который сказал бы что-нибудь об истории города после 1945 года. Фильм, которому бы удалось поймать то, чего мне всегда недостает во многих других картинах, снятых здесь. То – что ощущается с момента прибытия в Берлин: что-то в воздухе, под ногами, в лицах людей; то – что делает жизнь в этом городе столь отличной от жизни в иных.
Поясняя и чётче очерчивая своё желание, должно добавить: это желание человека, долго отсутствовавшего в Германии, желание человека, переживающего нечто «германское» только здесь. В этом городе. Надо сказать, я не берлинец. Да и кто в наше время? Но вот уже как двадцать лет посещения этого города позволяют мне пережить Германию, почувствовать её. Здесь история, всюду по стране подавляемая и отрицаемая, присутствует физически и эмоциально.
Конечно, я не хотел делать фильм лишь о месте. Берлин. Я видел фильм о людях – людях в Берлине – тех, перед кем стоит вопрос: как жить?
-
Мой «БЕРЛИН» представляет
«МИР».
Я не знаю мест, столь же утвердительных.
Берлин - «город исторической правды».
Ни один город не говорит за себя также красноречиво;
это город-рубеж, МЕСТО ВЫЖИВАНИЯ,
столь похожее на наше столетие.
Берлин разделён подобно нашему миру,
подобно нашей эпохе,
подобно мужчинам и женщинам,
молодым и старым,
богатым и бедным;
он подобен всему, что мы переживаем.
Многие говорят, что Берлин «грязный», неприятный.
Я скажу, что в Берлине больше реального,
чем в любом из городов.
Это даже не ГОРОД, это МЕСТО.
"Жить в городе неделимой истины,
ходить вокруг
призраков грядущего и
минувшего…"
Вот моё желание, на пути
к превращению в фильм.
Это не история о Берлине.
Она происходит здесь потому,
что не могла бы произойти
нигде более.
Названием фильма станет
«НЕБО НАД БЕРЛИНОМ».
Небо, быть может, единственное,
что объединяет два этих города.
Кроме прошлого,
разумеется. Есть ли у них общее
будущее?
"Одному небу известно". А язык,
НЕМЕЦКИЙ ЯЗЫК,
тоже кажется разделённым пополам.
На самом же деле он похож
на этот город:
один язык несёт в себе два.
У обоих единое прошлое,
но необязательно общее будущее.
Что же в настоящем? Об этом фильм:
«НЕБО НАД БЕРЛИНОМ».
«НАД БЕРЛИНОМ»?
В, с, для, о Берлине... Что должен такой фильм
«обсуждать», «рассматривать», «отражать»
или чего «касаться»?
И чем он должен завершаться?
Не достаёт последней партитуры;
не написана, не напечатана.
Последней – лишь по хронологии:
город насчитывает
семьсот пятьдесят лет,
превративших его в
ЛЕГЕНДУ.
Но эти года не в силах объяснить
состояние «Берлин»,
лишь противоположное ему.
«НЕБО»?.
Небо над – единственное,
что осознаёшь точно.
Облака
движутся поперёк, идёт дождь и снег,
и громы
и молнии, луна проплывает его насквозь,
уходя; над городом светит солнце,
сегодня, видевшее руины 1945 года,
фасады пятидесятых,
оно было ещё до любого города
и будет после
любого города.
Отсюда я и хочу выдвинуться:
а именно рассказать историю в Берлине.
(С правильной акцентировкой – не ИСТОРИЮ, а:
историю).
Для этого потребны объективность, отстранение
или лучше сказать – правильная точка обзора. Потому что
я хочу рассказать
не о ЕДИНСТВЕ,
а о чём-то совсем не простом –
о РАЗДЕЛЕННОСТИ.
О, Берлин не так прост.
Было бы так приятно обрести хоть какую-то моральную
поддержку –
вся она в цитате из Хайнера Мюллера, найденной
на заднике каталога
выставки «Легендарный Берлин»:
«Берлин – это нечто конечное. Всё остальное –
лишь предыстория.
Случись история заново, это произойдёт
в Берлине».
Утешает?
Впрочем фильм – не ИСТОРИЯ,
но история, хотя
история может содержать в себе ИСТОРИЮ,
образы и отпечатки прошлого,
предчувствия того, что ещё только должно произойти. В любом случае:
ОДНОМУ НЕБУ ИЗВЕСТНО!
И нужно терпение АНГЕЛА,
чтобы всё встало на свои места.
ПОСТОЙТЕ! Вот отсюда, из этой точки,
и начинается фильм,
который я представлял себе.
c АНГЕЛАМИ.
Да, ангелы. Фильм с ангелами.
Я понимаю, как трудно это представить вот так,
вдруг, мне самому пока непросто:
«АНГЕЛЫ»!
Трудно объяснить возникновение мысли об ангелах в моей берлинской истории, особенно ретроспективно. У неё много источников. Во-первых, "Дуинские элегии" Рильке. Затем живопись Пауля Клее. «Ангел истории» Вальтера Беньямина. И ещё песня The Cure, в которой упоминаются «падшие ангелы» (fallen angels). Я помню другую песню, которую слышал по радио в машине. Там была строчка «говоря с ангелом» (talk to an angel). Однажды, будучи в Берлине, я вдруг обратил внимание на сияющую фигуру Ангела Мира, превратившегося из грозного ангела победы в нечто кроткое. Монумент напоминает о четырёх союзных пилотах, сбитых над Берлином. Противопоставление, наложение сегодняшнего Берлина на столицу Рейха; двойной образ во времени и пространстве. Ещё детские воспоминания об ангелах, невидимых, незримо присутствующих наблюдателях. И, если уж на то пошло, старое увлечение трансцендентным и – если говорить о крайностях – некоторая склонность к совершенной антитезе, к комедии.
СОВЕРШЕННО СЕРЬЁЗНОЙ КОМЕДИИ.
Я в изумлении.
Что это будет за фильм – как он вообще может быть –
нечто вроде комедии с главными персонажами – ангелами?
С крыльями, но без полётов?
-
Я не буду пытаться пересказать сценарий. Всё, что я могу – это описать то, что мне "привиделось".
Среди прочего, МЕТОД, применяемый мною в этом фильме.
Сначала я запишу, как я это вижу, мысли, образы, истории, может быть, приведу упрощённую структуру. Помимо этого приложу изыскания по Берлину, хронику, фотографии. Я уже начал последовательно исследовать улицы.
После этого уединюсь на несколько недель с актерами и сценаристом, и мы вместе будем работать над материалом – «ангелами» и «Берлином». Расширим его, опробуем, изменим или откажемся – в результате же получится то, что удовлетворит нас всех. И тогда мы начнём делать кино.
-
Я говорил об этом проекте с Петером Хандке (Peter Handke). Он согласился участвовать, предупредив, что это должен быть фильм из тех, что достают из шляпы.
Я согласился.
Если мою историю об ангелах можно превратить в фильм, то уж это точно не будет просчитанный, замысловатый фильм со спецэффектами. Напротив, что-то непредсказуемое, что-то вроде штук, которые «достают из шляпы».
Ведь Берлин и есть город чудес.
-
Если бы у моей истории должен был быть пролог, он был бы примерно таким:
Когда Господь, окончательно разочаровавшись, решил отвернуться от мира, случилось так, что некоторые из ангелов не согласились с ним и приняли сторону человека, сказав, что ему нужно дать ещё один шанс.
Разозлённый Господь изгнал их в самое страшное место на всей земле – в Берлин.
После чего он отвернулся от мира.
Это произошло в эпоху, которую мы теперь зовём «окончанием Второй Мировой войны».
С тех пор эти падшие ангелы – «второго восстания ангелов» - томятся здесь, без надежды на освобождение, один на один с вышним Раем. Они обречены быть свидетелями, лишь наблюдателями, не могущими повлиять на поступки людей, вмешаться в ход истории. Им не под силу даже одна песчинка…
-
Примерно так должно выглядеть введение. Но введения не будет. Сказанное будет постепенно проступать сквозь фильм, сделается ощутимым. Присутствие ангелов скажет само скажет за себя.
(Но всё сказанное остаётся на уровне наброска, изначального желания).
-
После предыстории – сама история.
Осуждённые ангелы жили в Берлине с окончания войны. Они бессильны, могут лишь наблюдать, ни к чему не прикасаясь. Раньше они могли хоть на что-то повлиять. Ангелы-хранители, они могли нашептать совет, но и этого у них теперь нет. Теперь они здесь, невидимые для человека, но видящие всё.
Они ходят по Берлину уже сорок лет. У каждого – свой «маршрут», которым он всегда ходит, «свои» люди, за которыми приглядывает, за чьим ростом следит внимательнее. Ангелы не только всё видят, они всё слышат, всё, даже самые потайные мысли. Они могут сесть на скамейку рядом со старушкой в Тиргартене (район Берлина - прим. KINOTE) и слушать её мысли; стоять позади одинокого машиниста метро и следовать его думам. Они вхожи в камеры узников и больничные палаты, и нет никаких деловых или политических разговорчиков, ими не слышимых. Им доступны исповеди, приёмные психологов, комнаты в борделях. И если человек лжёт, ангелам слышна разница между мыслью и сказанным вслух.
Людям их присутствие неведомо. Ребёнок иногда заметит шаг ангела, но тут же забудет о нём, как не было. Взрослые видят их во сне, но, пробуждаясь, не могут вспомнить. Всё бывшее – сон для них.
Невыносимые, проходят для них годы. Монотонный ритм. Уже два поколения видели они рождающимися и умирающими. Скоро подойдёт третье. Им знаком каждый дом, дерево и куст.
Даже больше:
Они видят не только мир, открытый взором людей сегодня. Они видят его таким, каким он был, когда Господь отвернулся от мира и наказал ангелов. Таким, каким он был в 1945 году. Сквозь сегодняшний город, сквозь просветы и над ним – застывшим в оледенении – руины, обломки, осколки, прогоревшие печные трубы и фасады домов разрушенного города. То, что неясно видится порою, но, что существует всегда. Ангелы видят и другие призраки прошлого, тени, заметные только им: ангелов, сосланных ещё до них, ужасных демонов, носящихся по всему городу, по всей стране, словно в тёмном и кровавом спектакле. Эти духи минувшего тоже населяют Берлин; они тоже лишены дома и ещё сильнее прокляты. Они никак не могут проявить себя в настоящем, равнодушном к их невидимому присутствию. В отличие от ангелов, этим духам безразлична сегодняшняя жизнь. Они толкутся по тёмным углам, по им памятным местам. Или разъезжают в личных бронированных машинах, мотоциклах с люлькой, в танках, в чёрных лимузинах, испещрённых свастиками. Когда появляются наши ангелы, они бегут как крысы. Между ними никогда ничего не происходит, они не разговаривают и уж точно не нападают друг на друга.
Едва различимы люди того времени, стоящие в очередях за едой, по дороге в бомбоубежище, эти «женщины руин», длинными рядами вытягивающиеся вдоль развалин; из руки в руки передаваемые пайки, оставленные дети, автобусы и трамваи той поры.
-
Прошлое постоянно являет себя ангелам, ходящим по современному Берлину. Стоит им только захотеть – и оно исчезнет со взмахом руки, но мы знаем: вне времени и пространства вчера присутствует всегда – оно есть «мир параллельный».
-
Уже давно ангелы наблюдают за людьми и слушают их, но не всё доступно их пониманию.
Они, например, не разумеют цвета. Вкусы и запахи. Чувства им интересны, но не доступны. Наши ангелы по своей природе миролюбивы и добры, им неведомы страх, ревность, зависть или ненависть. Им известны обличия, но не они сами. Они любознательны и хотели бы узнать то, что им недоступно; время от времени они испытывают что-то вроде сожаления от того, что не могут почувствовать: бросок камня, вода, огонь, вещи, которые можно подержать в руке, прикосновение или поцелуй человеческого существа.
Всё это ускользает от них. Они ОСОЗНАЮТ происходящее – полнее и глубже человека; восприятие их бедно. Мир физический и чувственный принадлежит человеку. Такова привилегия смертного, и смерть тому цена.
Поэтому не будет полной неожиданностью желание одного из ангелов прекратить своё существование, чтобы начать новое. Стать человеком!
Так никогда не было. Может быть, самим ангелам что-то известно о таких случаях. Но последствия неведомы и им.
Тот, кому пришла в голову эта мысль, полюбил женщину. И его желанием стало прикоснуться к ней. Последствия же были непредсказуемы. Он посоветовался с друзьями. И с самого начала они были в недоумении. Но после обдумывания несколько ангелов решают присоединиться к нему – променять своё бессмертие на краткую вспышку человеческой жизни.
Их подвигает на этот шаг не то новое, что станет им доступно, не мысль о конце своего несчастного бездействия, но надежда – быть может «перемена мест» вызовет к жизни что-то новое. Быть может, отказ от бессмертия высвободит неведомые силы. Тогда они постарались бы собрать их воедино, чтобы отдать одному единственному, «архангелу», которого наказание лишило всего, сделав одним из многих. Он тот, кто часть Ангела Мира, и великая надежда связана с ним, с превращением его в настоящего «ангела мира», приносящего мир и благоденствие.
-
Первая (чёрно-белая) часть фильма подводит нас к моменту, когда несколько ангелов решают сойти в человеческую жизнь, отдать призрачный город, город безвременья за Берлин настоящего.
Ненастной ночью они оказываются в городе настоящего. У каждого из них свой путь, указанный их новым, человеческим обликом. Кто-то заедет на тихую пустынную улицу за углом, кто-то окажется на крыше, кто-то в битком набитом баре, в кино, на чердаке, в автобусе, на задворках…
Теперь они здесь, окончательно, не в силах что-либо вернуть назад. Здесь начинается вторая часть нашей истории, в которой происходят все самые необычные и захватывающие события. Теперь мир обретает цвет. Но это не делает его «более реальным». Напротив. Возможно, «всевидение» ангелов было правдивее этих цветов, возможно, трехмерное было шире нового, четырёхмерного. Но в любом случае новое видение восхищает их; новость ощущения вещей, которые, как они раньше думали, им знакомы. Сам Берлин.
Ангелы, они и раньше знали, что в жизни всё совершенно иное, но только теперь они действительно понимают это. Вдруг возникают преграды, расстояния, правила и запреты – как сама стена – никогда не бывшая для них стеной. К этому ещё предстоит привыкнуть.
-
Но самое ошеломляющее – новость жизни, её ощущения. Дыхание. Ходьба. Прикосновения к предметам. Первый укус яблока, или возможно хот-дога, купленного у торговца на углу. Первые слова, адресованные человеку, и первый ответ. Наконец, уже глубокой ночью, первый сон. Очарование сновидений. И утреннее пробуждение.
Эти «ощущения»!
Они бросаются на наших путешественников, подобно болезням, атакующим ослабленный организм.
Есть страх, ранее им неведомый. Ничто в их существовании ангелов не могло предупредить их, подготовить. Вот он, омрачённый тенью смерти мир. Многие приходят в отчаяние, один сходит с ума, другой решает завершить свою новую жизнь. Остальные – и их большинство – свыкаются. Их спасает чувство юмора, эта человеческая способность, что всегда приводила их в восхищение. «Нужно всего лишь засмеяться». Только теперь они понимают, что это значит, и это новое знание дарует им силы. Они быстро понимают, что чрезмерная серьёзность только вредит человеку.
Они помнят многое из того, что им было известно раньше, когда они были ангелами. Они помнят о призраках, что бродят вокруг. Хотя теперь они не видят их. Они знают, что их старые друзья рядом, чувствуют, что они под присмотром, что за ними приглядывают. Они продолжают свои старые маршруты, насколько они теперь им доступны. Они говорят с ангелами, зная об их присутствии, зная, что они не могут им отвечать. Говорят о том новом, что довелось испытать – о радости и боли. Эти разговоры убеждают их новых друзей среди людей, обращаться к ним за помощью и советом. Я надеюсь, что не паду жертвой этого рассказа об ангелах.
Перевод: Кирилл Адибеков
Вим Вендерс, Criterion
Источник: http://kinote.info
В честь двадцатилетия падения Берлинской стены KINOTE публикует рассказ Вима Вендерса о работе над его знаменитым фильмом "Небо над Берлином" (Der Himmel über Berlin). Нижеследующий текст написан режиссером в 1986 году в качестве первого приближения к работе над картиной, а опубликован к выходу фильма на DVD на сайте Criterion.
«А мы, навсегда зрители, всюду, смотрим на всё, не отводя глаз»,
«Восьмая элегия» Рильке
Начать с того, что невозможно описать то, что стоит за желанием.
И все же вот с чего всё начинается, будь то фильм, книга, картина, мелодия; словом, с чего начинается созидание.
У вас есть желание.
Вы хотите дать чему-то жизнь, и вы делаете все, пока ваше желание не становится реальностью. Вы хотите дать миру что-то особенное, правду, красоту, боль, возможность – нечто отличное от уже существующего. С самого начала, одновременно с этим желанием, вы пытаетесь вообразить это «нечто отличное», какие-то образы вспыхивают внутри вас. И вы направляетесь к ним, к этим образам, надеясь не утерять их след, не забыть и не предать ваше первое желание.
В конце концов у вас получается изображение или изображения чего-то, музыка или что-то совершенно иное; у вас получается невероятная смесь всего: фильм. Только фильм – в отличие от живописных полотен, романов, музыки, изобретений – может стать отражением всех ваших желаний. И вам нужно заранее уметь сформулировать тот путь, которым вы пойдете – вы и ваш фильм. Ничего удивительного в том, сколько фильмов утрачивают своё первое озарение, свой путь, свою комету.
Чего желал я и что озаряло мои мечты – это фильм о Берлине, фильм внутри Берлина.
Фильм, который сказал бы что-нибудь об истории города после 1945 года. Фильм, которому бы удалось поймать то, чего мне всегда недостает во многих других картинах, снятых здесь. То – что ощущается с момента прибытия в Берлин: что-то в воздухе, под ногами, в лицах людей; то – что делает жизнь в этом городе столь отличной от жизни в иных.
Поясняя и чётче очерчивая своё желание, должно добавить: это желание человека, долго отсутствовавшего в Германии, желание человека, переживающего нечто «германское» только здесь. В этом городе. Надо сказать, я не берлинец. Да и кто в наше время? Но вот уже как двадцать лет посещения этого города позволяют мне пережить Германию, почувствовать её. Здесь история, всюду по стране подавляемая и отрицаемая, присутствует физически и эмоциально.
Конечно, я не хотел делать фильм лишь о месте. Берлин. Я видел фильм о людях – людях в Берлине – тех, перед кем стоит вопрос: как жить?
-
Мой «БЕРЛИН» представляет
«МИР».
Я не знаю мест, столь же утвердительных.
Берлин - «город исторической правды».
Ни один город не говорит за себя также красноречиво;
это город-рубеж, МЕСТО ВЫЖИВАНИЯ,
столь похожее на наше столетие.
Берлин разделён подобно нашему миру,
подобно нашей эпохе,
подобно мужчинам и женщинам,
молодым и старым,
богатым и бедным;
он подобен всему, что мы переживаем.
Многие говорят, что Берлин «грязный», неприятный.
Я скажу, что в Берлине больше реального,
чем в любом из городов.
Это даже не ГОРОД, это МЕСТО.
"Жить в городе неделимой истины,
ходить вокруг
призраков грядущего и
минувшего…"
Вот моё желание, на пути
к превращению в фильм.
Это не история о Берлине.
Она происходит здесь потому,
что не могла бы произойти
нигде более.
Названием фильма станет
«НЕБО НАД БЕРЛИНОМ».
Небо, быть может, единственное,
что объединяет два этих города.
Кроме прошлого,
разумеется. Есть ли у них общее
будущее?
"Одному небу известно". А язык,
НЕМЕЦКИЙ ЯЗЫК,
тоже кажется разделённым пополам.
На самом же деле он похож
на этот город:
один язык несёт в себе два.
У обоих единое прошлое,
но необязательно общее будущее.
Что же в настоящем? Об этом фильм:
«НЕБО НАД БЕРЛИНОМ».
«НАД БЕРЛИНОМ»?
В, с, для, о Берлине... Что должен такой фильм
«обсуждать», «рассматривать», «отражать»
или чего «касаться»?
И чем он должен завершаться?
Не достаёт последней партитуры;
не написана, не напечатана.
Последней – лишь по хронологии:
город насчитывает
семьсот пятьдесят лет,
превративших его в
ЛЕГЕНДУ.
Но эти года не в силах объяснить
состояние «Берлин»,
лишь противоположное ему.
«НЕБО»?.
Небо над – единственное,
что осознаёшь точно.
Облака
движутся поперёк, идёт дождь и снег,
и громы
и молнии, луна проплывает его насквозь,
уходя; над городом светит солнце,
сегодня, видевшее руины 1945 года,
фасады пятидесятых,
оно было ещё до любого города
и будет после
любого города.
Отсюда я и хочу выдвинуться:
а именно рассказать историю в Берлине.
(С правильной акцентировкой – не ИСТОРИЮ, а:
историю).
Для этого потребны объективность, отстранение
или лучше сказать – правильная точка обзора. Потому что
я хочу рассказать
не о ЕДИНСТВЕ,
а о чём-то совсем не простом –
о РАЗДЕЛЕННОСТИ.
О, Берлин не так прост.
Было бы так приятно обрести хоть какую-то моральную
поддержку –
вся она в цитате из Хайнера Мюллера, найденной
на заднике каталога
выставки «Легендарный Берлин»:
«Берлин – это нечто конечное. Всё остальное –
лишь предыстория.
Случись история заново, это произойдёт
в Берлине».
Утешает?
Впрочем фильм – не ИСТОРИЯ,
но история, хотя
история может содержать в себе ИСТОРИЮ,
образы и отпечатки прошлого,
предчувствия того, что ещё только должно произойти. В любом случае:
ОДНОМУ НЕБУ ИЗВЕСТНО!
И нужно терпение АНГЕЛА,
чтобы всё встало на свои места.
ПОСТОЙТЕ! Вот отсюда, из этой точки,
и начинается фильм,
который я представлял себе.
c АНГЕЛАМИ.
Да, ангелы. Фильм с ангелами.
Я понимаю, как трудно это представить вот так,
вдруг, мне самому пока непросто:
«АНГЕЛЫ»!
Трудно объяснить возникновение мысли об ангелах в моей берлинской истории, особенно ретроспективно. У неё много источников. Во-первых, "Дуинские элегии" Рильке. Затем живопись Пауля Клее. «Ангел истории» Вальтера Беньямина. И ещё песня The Cure, в которой упоминаются «падшие ангелы» (fallen angels). Я помню другую песню, которую слышал по радио в машине. Там была строчка «говоря с ангелом» (talk to an angel). Однажды, будучи в Берлине, я вдруг обратил внимание на сияющую фигуру Ангела Мира, превратившегося из грозного ангела победы в нечто кроткое. Монумент напоминает о четырёх союзных пилотах, сбитых над Берлином. Противопоставление, наложение сегодняшнего Берлина на столицу Рейха; двойной образ во времени и пространстве. Ещё детские воспоминания об ангелах, невидимых, незримо присутствующих наблюдателях. И, если уж на то пошло, старое увлечение трансцендентным и – если говорить о крайностях – некоторая склонность к совершенной антитезе, к комедии.
СОВЕРШЕННО СЕРЬЁЗНОЙ КОМЕДИИ.
Я в изумлении.
Что это будет за фильм – как он вообще может быть –
нечто вроде комедии с главными персонажами – ангелами?
С крыльями, но без полётов?
-
Я не буду пытаться пересказать сценарий. Всё, что я могу – это описать то, что мне "привиделось".
Среди прочего, МЕТОД, применяемый мною в этом фильме.
Сначала я запишу, как я это вижу, мысли, образы, истории, может быть, приведу упрощённую структуру. Помимо этого приложу изыскания по Берлину, хронику, фотографии. Я уже начал последовательно исследовать улицы.
После этого уединюсь на несколько недель с актерами и сценаристом, и мы вместе будем работать над материалом – «ангелами» и «Берлином». Расширим его, опробуем, изменим или откажемся – в результате же получится то, что удовлетворит нас всех. И тогда мы начнём делать кино.
-
Я говорил об этом проекте с Петером Хандке (Peter Handke). Он согласился участвовать, предупредив, что это должен быть фильм из тех, что достают из шляпы.
Я согласился.
Если мою историю об ангелах можно превратить в фильм, то уж это точно не будет просчитанный, замысловатый фильм со спецэффектами. Напротив, что-то непредсказуемое, что-то вроде штук, которые «достают из шляпы».
Ведь Берлин и есть город чудес.
-
Если бы у моей истории должен был быть пролог, он был бы примерно таким:
Когда Господь, окончательно разочаровавшись, решил отвернуться от мира, случилось так, что некоторые из ангелов не согласились с ним и приняли сторону человека, сказав, что ему нужно дать ещё один шанс.
Разозлённый Господь изгнал их в самое страшное место на всей земле – в Берлин.
После чего он отвернулся от мира.
Это произошло в эпоху, которую мы теперь зовём «окончанием Второй Мировой войны».
С тех пор эти падшие ангелы – «второго восстания ангелов» - томятся здесь, без надежды на освобождение, один на один с вышним Раем. Они обречены быть свидетелями, лишь наблюдателями, не могущими повлиять на поступки людей, вмешаться в ход истории. Им не под силу даже одна песчинка…
-
Примерно так должно выглядеть введение. Но введения не будет. Сказанное будет постепенно проступать сквозь фильм, сделается ощутимым. Присутствие ангелов скажет само скажет за себя.
(Но всё сказанное остаётся на уровне наброска, изначального желания).
-
После предыстории – сама история.
Осуждённые ангелы жили в Берлине с окончания войны. Они бессильны, могут лишь наблюдать, ни к чему не прикасаясь. Раньше они могли хоть на что-то повлиять. Ангелы-хранители, они могли нашептать совет, но и этого у них теперь нет. Теперь они здесь, невидимые для человека, но видящие всё.
Они ходят по Берлину уже сорок лет. У каждого – свой «маршрут», которым он всегда ходит, «свои» люди, за которыми приглядывает, за чьим ростом следит внимательнее. Ангелы не только всё видят, они всё слышат, всё, даже самые потайные мысли. Они могут сесть на скамейку рядом со старушкой в Тиргартене (район Берлина - прим. KINOTE) и слушать её мысли; стоять позади одинокого машиниста метро и следовать его думам. Они вхожи в камеры узников и больничные палаты, и нет никаких деловых или политических разговорчиков, ими не слышимых. Им доступны исповеди, приёмные психологов, комнаты в борделях. И если человек лжёт, ангелам слышна разница между мыслью и сказанным вслух.
Людям их присутствие неведомо. Ребёнок иногда заметит шаг ангела, но тут же забудет о нём, как не было. Взрослые видят их во сне, но, пробуждаясь, не могут вспомнить. Всё бывшее – сон для них.
Невыносимые, проходят для них годы. Монотонный ритм. Уже два поколения видели они рождающимися и умирающими. Скоро подойдёт третье. Им знаком каждый дом, дерево и куст.
Даже больше:
Они видят не только мир, открытый взором людей сегодня. Они видят его таким, каким он был, когда Господь отвернулся от мира и наказал ангелов. Таким, каким он был в 1945 году. Сквозь сегодняшний город, сквозь просветы и над ним – застывшим в оледенении – руины, обломки, осколки, прогоревшие печные трубы и фасады домов разрушенного города. То, что неясно видится порою, но, что существует всегда. Ангелы видят и другие призраки прошлого, тени, заметные только им: ангелов, сосланных ещё до них, ужасных демонов, носящихся по всему городу, по всей стране, словно в тёмном и кровавом спектакле. Эти духи минувшего тоже населяют Берлин; они тоже лишены дома и ещё сильнее прокляты. Они никак не могут проявить себя в настоящем, равнодушном к их невидимому присутствию. В отличие от ангелов, этим духам безразлична сегодняшняя жизнь. Они толкутся по тёмным углам, по им памятным местам. Или разъезжают в личных бронированных машинах, мотоциклах с люлькой, в танках, в чёрных лимузинах, испещрённых свастиками. Когда появляются наши ангелы, они бегут как крысы. Между ними никогда ничего не происходит, они не разговаривают и уж точно не нападают друг на друга.
Едва различимы люди того времени, стоящие в очередях за едой, по дороге в бомбоубежище, эти «женщины руин», длинными рядами вытягивающиеся вдоль развалин; из руки в руки передаваемые пайки, оставленные дети, автобусы и трамваи той поры.
-
Прошлое постоянно являет себя ангелам, ходящим по современному Берлину. Стоит им только захотеть – и оно исчезнет со взмахом руки, но мы знаем: вне времени и пространства вчера присутствует всегда – оно есть «мир параллельный».
-
Уже давно ангелы наблюдают за людьми и слушают их, но не всё доступно их пониманию.
Они, например, не разумеют цвета. Вкусы и запахи. Чувства им интересны, но не доступны. Наши ангелы по своей природе миролюбивы и добры, им неведомы страх, ревность, зависть или ненависть. Им известны обличия, но не они сами. Они любознательны и хотели бы узнать то, что им недоступно; время от времени они испытывают что-то вроде сожаления от того, что не могут почувствовать: бросок камня, вода, огонь, вещи, которые можно подержать в руке, прикосновение или поцелуй человеческого существа.
Всё это ускользает от них. Они ОСОЗНАЮТ происходящее – полнее и глубже человека; восприятие их бедно. Мир физический и чувственный принадлежит человеку. Такова привилегия смертного, и смерть тому цена.
Поэтому не будет полной неожиданностью желание одного из ангелов прекратить своё существование, чтобы начать новое. Стать человеком!
Так никогда не было. Может быть, самим ангелам что-то известно о таких случаях. Но последствия неведомы и им.
Тот, кому пришла в голову эта мысль, полюбил женщину. И его желанием стало прикоснуться к ней. Последствия же были непредсказуемы. Он посоветовался с друзьями. И с самого начала они были в недоумении. Но после обдумывания несколько ангелов решают присоединиться к нему – променять своё бессмертие на краткую вспышку человеческой жизни.
Их подвигает на этот шаг не то новое, что станет им доступно, не мысль о конце своего несчастного бездействия, но надежда – быть может «перемена мест» вызовет к жизни что-то новое. Быть может, отказ от бессмертия высвободит неведомые силы. Тогда они постарались бы собрать их воедино, чтобы отдать одному единственному, «архангелу», которого наказание лишило всего, сделав одним из многих. Он тот, кто часть Ангела Мира, и великая надежда связана с ним, с превращением его в настоящего «ангела мира», приносящего мир и благоденствие.
-
Первая (чёрно-белая) часть фильма подводит нас к моменту, когда несколько ангелов решают сойти в человеческую жизнь, отдать призрачный город, город безвременья за Берлин настоящего.
Ненастной ночью они оказываются в городе настоящего. У каждого из них свой путь, указанный их новым, человеческим обликом. Кто-то заедет на тихую пустынную улицу за углом, кто-то окажется на крыше, кто-то в битком набитом баре, в кино, на чердаке, в автобусе, на задворках…
Теперь они здесь, окончательно, не в силах что-либо вернуть назад. Здесь начинается вторая часть нашей истории, в которой происходят все самые необычные и захватывающие события. Теперь мир обретает цвет. Но это не делает его «более реальным». Напротив. Возможно, «всевидение» ангелов было правдивее этих цветов, возможно, трехмерное было шире нового, четырёхмерного. Но в любом случае новое видение восхищает их; новость ощущения вещей, которые, как они раньше думали, им знакомы. Сам Берлин.
Ангелы, они и раньше знали, что в жизни всё совершенно иное, но только теперь они действительно понимают это. Вдруг возникают преграды, расстояния, правила и запреты – как сама стена – никогда не бывшая для них стеной. К этому ещё предстоит привыкнуть.
-
Но самое ошеломляющее – новость жизни, её ощущения. Дыхание. Ходьба. Прикосновения к предметам. Первый укус яблока, или возможно хот-дога, купленного у торговца на углу. Первые слова, адресованные человеку, и первый ответ. Наконец, уже глубокой ночью, первый сон. Очарование сновидений. И утреннее пробуждение.
Эти «ощущения»!
Они бросаются на наших путешественников, подобно болезням, атакующим ослабленный организм.
Есть страх, ранее им неведомый. Ничто в их существовании ангелов не могло предупредить их, подготовить. Вот он, омрачённый тенью смерти мир. Многие приходят в отчаяние, один сходит с ума, другой решает завершить свою новую жизнь. Остальные – и их большинство – свыкаются. Их спасает чувство юмора, эта человеческая способность, что всегда приводила их в восхищение. «Нужно всего лишь засмеяться». Только теперь они понимают, что это значит, и это новое знание дарует им силы. Они быстро понимают, что чрезмерная серьёзность только вредит человеку.
Они помнят многое из того, что им было известно раньше, когда они были ангелами. Они помнят о призраках, что бродят вокруг. Хотя теперь они не видят их. Они знают, что их старые друзья рядом, чувствуют, что они под присмотром, что за ними приглядывают. Они продолжают свои старые маршруты, насколько они теперь им доступны. Они говорят с ангелами, зная об их присутствии, зная, что они не могут им отвечать. Говорят о том новом, что довелось испытать – о радости и боли. Эти разговоры убеждают их новых друзей среди людей, обращаться к ним за помощью и советом. Я надеюсь, что не паду жертвой этого рассказа об ангелах.
Перевод: Кирилл Адибеков
Вим Вендерс, Criterion
Источник: http://kinote.info
8 дек 2009
Я уже посмотрел этот фильм на нормальном сайте, просто супер, не зря его так долго ждал!
Кто ещё не видел, смотрим здесь, ребята - HD17.RU
17 янв 2017 Bernardlathe
Я уже посмотрел этот фильм на нормальном сайте, просто супер, не зря его так долго ждал!
Кто ещё не видел, смотрим здесь, ребята - HD17.RU
29 янв 2017 FrankSkake
Перейти на сайт: http://tinedol.bxox.info/
Тинедол – эффективное средство от грибка стопы,
неприятного запаха и зуда
нейтрализует неприятные запахи
борется с грибком стопы
устраняет зуд между пальцев
предотвращает микоз ногтей
убирает шелушение
Климбазол
эффективно борется с грибком
Фарнезол
быстро устраняет неприятные запахи
Эфирное масло мяты
комфртно охлаждает стопу, придает приятный аромат
Витамин E
смягчает кожу, устраняет шелушение
Быстрый эффект, постоянный результат!
Тинедол – это уникальная запатентованная формула,
которая борется с грибком стопы,
неприятным запахом и зудом.
Комплекс смягчающих компонентов
создает невидимую защиту,
препятствуя образованию трещин,
что не оставляет грибкам
ни единого шанса поселиться на коже.
Благодаря наличию активных
натуральных ингредиентов Климбазола и Фарнезола
Тинедол эффективен в борьбе
с микозами стоп и ногтей различной этиологии.
Эфирное масло Мяты Перечной
подарит прохладу и устранит неприятные запахи
после напряженного трудового дня
24 июл 2017 Georgecab
Приобрести сироп Mangoosteen можно на веб-сайте http://mangjoo77.mangoosteen.com
Рады предложить нашим покупателям удивительное средство для похудения Mangoosteen. С ним можно избавиться от 15 kg за недели.
Дерево мангкут произрастает в Малайзии. Плоды этого дерева имеют потрясающие свойства. В банке содержится более 20 плодов данного удивительного дерева. Плоды дерева мангустин помогают убрать чрезмерную липидную ткань. И отлично влияют на организм в комплексе. Технология изготовления препарата, и уникальная упаковка позволяют сберечь все полезные свойства мангкута.
Главным компонентом сиропа Мангустина являются фрукты с растения мангостин, в них содержится большое количество полезных веществ. Благодаря веществу окиси дифениленкетона, которое в больших дозах имеется во фрукте, сильно тормозятся процессы окисления в организме. Ксантон является одним из наиболее сильных антиоксидантов. В плодах растения мангостин также есть разные витамины и микроэлементы. Приобрести сироп Мансустина можно на сайте http://mangjoo77.mangoosteen.com.
24 июл 2017 Larrygrivy
http://pronews24.ru/
Современная гостинная - это, как правило, самая просторная комната в доме или квартире. Здесь собираются семья и гости, отмечаются праздники и проводятся встречи друзей. Владельцы, обустраивая гостинную, могут полностью проявить свои вкусы и возможности. От других помещений эта комната отличается отсутствием таких предметов, как баночки с кремом, дезодоранты и других мелочей, наличие которых необходимо, например, в спальне.
Мебель для гостиной также имеет свои особенности. Она должна быть негромоздкой, но в то же время позволять разместиться на ней большому количеству человек с достаточным комфортом. Если мебель для спальни не допускает ярких тонов в обивке, то здесь можно поэкспериментировать и купить мебель для гостинной ярких расцветок, оживить помещение с помощью оригинальной обивки диванов и кресел.
Нужно не забывать при выборе ткани для обивки, что в гостинной мебель будет подвергаться повышенным нагрузкам, если вы любите часто принимать гостей или у вас большая семья. Поэтому обивка должна обладать высокой износоустойчивостью, легко поддаваться чистке, не теряя при этом своего первоначального вида; в то же время она должна быть приятной на ощупь.
Click Here
24 июл 2017 Мебель каталог
Цитата - это предложение какого-либо автора из его текстов или же попросту чьё-либо суждение из интервью. Свои истоки термин цитата берёт от латинского слова citatio, то которое включает в себя множество значений. К примеру в юридической латыни подобное слово трактуют как "доказываю правоту". Это значение демонстрирует основополагающую роль цитирования: базируясь на чьё-то суждение, цитата может помочь мотивировать собственную точку зрения или упомянуть подтверждения в пользу той или иной гипотезы. В русском языке слово "цитата" стало появляться в 1820-х годах, а в разных словарях и того позднее.
Citata.in - популярный портал лучших афоризмов и цитат великих людей, те что внесли своё имя в историю. У нас вы имеете возможность найти практически любую известную личность и прочитать её высказывания. По цитатам можно более лучше понять характер человека, разгадать его отношение к тому или иному явлению. Из высказываний знаменитых людей можно узнать различные подробности их жизни, сложные времена в карьере. Читайте отличные цитаты общеизвестных персон вместе с нами !
высказывания гузеевой
26 июл 2017 Francislow
Хотим предложить вам удивительное средство для снижения веса Mangoosteen. С ним реально избавиться от 15 килограмм за 2 недели.
Дерево мангкут произрастает в Азии. Плоды этого дерева обладают замечательными свойствами, которые были взяты за основу препарата Мангустина. Во флакончике имеется около 25 плодов этого удивительного растения. Плоды растения мангкут помогают сжечь лишнюю липидную ткань. И отлично влияют на человека в целом. Специфика производства средства, а также специализированная упаковка помогают сохранить все полезные свойства дерева.
Главным действующим веществом сиропа Мангустина являются фрукты с растения мангостан, в них содержится большое количество питательных веществ. Благодаря веществу ксантону, которое в громадных дозах имеется в плодах, сильно притормаживаются окислительные процессы в организме. Окись дифениленкетона признается одним из наиболее сильных антиоксидантов. В плоде дерева мангостан вдобавок содержатся разнообразные группы витаминов и микроэлементы. Приобрести сироп Мансустина возможно на веб-сайте http://mangjoo77.mangoosteen.com.
28 июл 2017 Larrygrivy
Рецензия: © Михаил Ямпольский, Сборник «Киноглобус — двадцать фильмов 1987 года» Фильм западногерманского режиссера Вима Вендерса «Небо над Берлином» (1987, приз за режиссуру Каннского фестиваля) оставляет странное впечатление. На фоне сложных лент прошлых лет «Небо над Берлином» первоначально предстает наивной душеспасительной притчей: слишком уж необычен его сюжет для современного кино. Ангелы, обреченные на бессмертие, живут в Берлине, они обладают сверхзнанием, им известно будущее, они слышат мысли людей, но созерцая жизнь вокруг себя, не в силах вмешаться в ее ход, невидимые для людей, бесплотные. Один из ангелов, Дамиэль (Бруно Ганц), особенно тяготящийся своей бесплотной сутью, влюбляется в воздушную гимнастку Марион (Сольвейг Доммартин) и, отвергая вечность, становится человеком со всеми его слабостями и несовершенствами. Фильм завершается соединением влюбленных ангела и циркачки, финалом, отдающим почти грубой сентиментальностью. Простота рассказанной Вендерсом сказки создает ощущение, что режиссер устал от изощренной цитатности и гиперкультурности своих старых работ и решил прикоснуться к вечным темам, не пугаясь наивной нравоучительности. Но ощущение это все же далеко от истины. Сюжет о любви ангела и земной женщины — один из древнейших, он восходит к Библии (Исход, гл. 6) и апокрифической книге Еноха, где он изложен более подробно, он повторен в Коране и приобрел особую популярность в эпоху романтизма. Ламартин развил этот сюжет в «Падении ангела», Томас Мур в «Любви ангелов», а Байрон в мистерии «Небо и земля». Эта традиция, конечно, известна Вендерсу, однако действие его фильма перенесено в Берлин, играющий в картине особую роль, как место зыбкой реальности, существующее почти на грани фантасмагории. «Небо над Берлином» знаменует возвращение Вендерса к своим истокам в Германию (после съемок в Америке, Португалии, Японии), а потому фильм наиболее полно связан с немецкой «ангельской» традицией, совершенно специфической и по существу философской. За сказкой Вендерса, например, проступают следы полемики Канта со Сведенборгом, шведским духовидцем, претендовавшим на прямое общение с ангелами. Именно в философском памфлете Канта «Грезы духовидца, объясненные грезами метафизика» (1766) подробно рассматривается вопрос о непроходимой отделенности нематериального мира ангелов от материального мира людей (у Ламартина или Байрона общение с ангелами не вызывает никаких затруднений) и трактуется проблема общения с духами на основе нравственного чувства. Согласно Канту, «тела и духи соединяются на основе сходного закона, именно закона взаимного притяжения. То, что в телесном мире производится тяготением, в мире духов производится любовью...» (К. Фишер. Иммануил Кант и его учение. СПб, 1910, с. 289). Мотив тяготения физического и любовного весьма важен для общей концепции фильма, наиболее полно связанного с другим ангельским текстом — «Дуинскими элегиями» Райнера Марии Рильке. Ангел — один из главных героев этого самого «трудного» произведения Рильке, он является воплощением абсолютной духовности, всецело оторванной от материальности, он пребывает как бы в пустоте и замкнут, подобно зеркалу, на самого себя. В десятой элегии Рильке описывает «город страданий» с базаром и балаганами, очень напоминающий вендерсовский Берлин. В этом городе, как и в фильме, живут акробаты: «С гладких высот они возвращаются книзу На тонкий коврик истертый Их вечным подпрыгиванием, на коврик, Затерянный во вселенной» (перевод В. Микушевича). Воплощением темы акробатов является марионетка, кукла, балансирующая на «зыбких весах равновесия». Образ куклы взят Рильке из эссе Генриха фон Клейста «О театре марионеток», где выведен божественный, лишенный сознания деревянный плясун, танцующий в гравитационном поле под рукой бога (вот где находит выход кантовско-ньютоновская тема тяготения). В четвертой элегии ангел соединяется с куклой: «...придется ангелу в конце концов внимательный мой взгляд уравновесить и тоже выступить, сорвав личины. Ангел и Кукла: вот и представленье. Тогда, конечно, воссоединится то, что раздваивали мы. Возникнет Круговорот вселенной, подчинив себе любое время года». Соединение ангела и акробатки, куклы (у Вендерса воздушной гимнастки) — это любовное соединение чистой духовности и чистой, лишенной разума плоти, двух разделенных и летучих, лишенных тяжести сторон бытия, союз которых должен восстановить разрушенное равновесие мира. В фильме тема тяжести и невесомости отыгрывается разными гранями — это и цитаты из книги Петера Хандке (написавшего прекрасные поэтические диалоги для фильма) «Тяжесть мира» и разные ипостаси ангелов — в том числе гимнастка с бутафорскими крыльями за спиной и огромный золоченый скульптурный ангел возвышающегося над Берлином монумента Победы — воплощение вечного парения над городом и окаменелой тяжести. В подтексте здесь обыгрывается и многозначность немецкого слова «притяжение» — Attraktion, означающего также и цирковой аттракцион. Таким образом, «простой» сюжет Вендерса весь пронизан поэтической метафизикой и явными реминисценциями из Рильке (не только из «Дуинских элегий», но, в частности, и из «Дневников Мальте Лауридса Бригге», откуда, вероятно, взят мотив библиотеки, где живут ангелы). Но Вендерс не был бы Вендерсом, если бы в круг его размышлений не было включено кино — постоянный, с самых ранних фильмов, предмет его рефлексии. Не случайно, конечно, «Небо над Берлином» посвящен «трем ангелам» — Андрею, Франсуа и Ясудзиро, то есть Тарковскому, Трюффо и Одзу, а один из падших ангелов (Петер Фальк) в фильме работает кинорежиссером. Противопоставление человека и ангела в фильме — это и противопоставление двух типов видения. Ангел, с его неспособностью дотронуться до плоти, есть носитель чистого зрения, зрения как функции, лишенной тела. Это представление об ангелах также восходит к немецкой традиции, например, к гротеску Густава Теодора Фехнера «Сравнительная анатомия ангела», где ангел уподобляется глазу (между прочим, связь психического и материального — одна из основных тем Фехнера-философа). Но это зрение, лишенное материального носителя,— есть родовая черта кинематографа. По существу ангельское зрение — это кинематограф с его всезнающим и всевидящим глазом-камерой, не способным воздействовать на мир и вмешаться в ход реального бытия. Стилистика всей первой части фильма, увиденной глазами ангела, пронизана аскетическим эстетизмом черно-белого, особой пластикой «невесомых» трэвлингов (оператор Анри Алекан), отмечена подчеркнуто селективной, очищенной, обработанной фонограммой. Видение ангела — это высокое искусство кино со всем арсеналом его художественных достижений и возможностей. Это и мир культуры, воплощенный в символе библиотеки. Но это эстетическое и культурное видение мира, которому отчасти отдал дань и сам Вендерс, отмечено ангельской стерильностью, рациональной умозрительностью. Вторая часть фильма повествует о падении ангела и обретении им плоти. Резко меняется и само видение. Мир становится пестрым, цветным, безвкусным (вроде той нелепой клоунской куртки, которую надевает на себя падший Дамиэль). Фонограмма нагружается магмой нерасчлененных звуков, особенно контрастной по сравнению с хандковскими поэтическими монологами ангелов, камера тяжелеет. А место библиотеки занимают дансинг (с предельно неэстетичным роком) и цирковой балаган. Любовь ангела к женщине становится любовью к миру во всем его неэстетическом многообразии, во всей его отнюдь не художественной эклектике и часто пошлости. За этой оппозицией двух типов видения стоит оппозиция двух типов кинематографа — эстетизированного и эклектически реалистического, оппозиция принципиальная для сегодняшнего этапа развития кино. Трансформация немецкой метафизики духа и материи в оппозицию двух типов кинематографа осуществляется Вендерсом с удивительной непринужденностью и мягким юмором. В фильме органически сплавляются философичность, лирика и гротеск, берлинский кич оживает под небом поэтической трансцендентности. Но эта неожиданная трансформация видения приводит к еще одному фундаментальному сдвигу. Жизнь ангелов не имеет начала и конца — не случайно они вспоминают о Берлине, вернее, месте его расположения времен ледникового периода. Превращение ангела в человека равнозначно его вступлению в Историю, движущуюся от истоков к настоящему и в будущее, от рождения к смерти. Поэтому в фильм введены два мотива — детства и смерти, недоступных ангелам. Фильм начинается стихами Хандке о ребенке (в фильме много детей, и только они наделены способностью видеть ангелов), один из ангелов присутствует при самоубийстве, но не может ему помешать, а в библиотеке ангел склоняется над читателем, изучающим партитуру, озаглавленную «Конец света». История обретается между началом и концом мира, между детством и смертью. И не случайно местом обретения истории становится Берлин, этот город-символ, который Вендерс называет «историческим местом правды». Существенно и то, что падший ангел — Петер Фальк — снимает в Берлине фильм, где речь идет о последней войне и уничтожении евреев (все, что мы знаем об этом фильме), фильм об Истории. Обретение Истории осуществляется через обращение ангела в человека (противоестественное с точки зрения религии, традиционно стремящейся «обратить» человека в ангела), через смену типов видения, но и типов знания. На смену всеведению ангелов приходит частное, неполное людское знание, но освещенное переживанием конечности бытия и чувством любви. Речь в конце концов идет о смене абстрактного, «чистого» знания на нравственный опыт, который при всем своем человеческом несовершенстве позволяет увидеть в мире то, что недоступно никакому ангелу. Фильм Вендерса ратует за мир — и кинематограф — пусть не до конца совершенный, но зато до конца человечный. http://www.world-art.ru/
30 ноя 2005 Poster
Действительно непревзойденное кино.
6 май 2011 Юлия
Оставить рецензию Небо над Берлином
Актеры Оценка за игру в этом фильме
Бруно Ганц
Сольвейг Доммартен
Отто Зандер
Ник Кейв
Питер Фальк
Каталог
жанры / теги
- Зарубежные х/ф 3987
- Драма 1551
- Отечественное кино 1284
- Артхаус - Авторское кино 949
- Комедия 882
- Мелодрама 641
- Французское кино 570
- Классика Голливуда 491
- Триллер 387
- Балет и танец 378
- Исторические фильмы 361
- Музыкальные фильмы 348
- Приключенческие фильмы 329
- Оперы и классическая музыка 313
- Английское кино 291
- Биографические фильмы 272
- Документальные фильмы 270
- Итальянские фильмы 240
- Военные фильмы 233
- Новое российское кино 217
Сейчас на сайте:
Зарегистрированных: 0
Гостей: 98
Зарегистрированных: 0
Гостей: 98
Последние рецензии:
Летучий голландец
Это, бесспорно, шедевр! Смотрел уже более 50 раз и всё не надоедает! ...
26 дек 2016 Гость
Агент президента
как можно дать рецензию на фильм.ес ли вы его спрятали за семью зам ками? ...
7 дек 2016 кардинал
Цветы лиловые полей
Вот это самое то. ...
24 ноя 2016 Agpixpal
Путевка в жизнь
Почему прототипом назван Червонцев, уже общеизвестно, что прототипом Сергеева был Матвей Самойлович Погребинский,... ...
6 ноя 2016 Гость
Принцесса цирка
Дружинина сделала подарок советским, российским женщинам на десятилетия.Спасибо ей за это. А Игорь Кеблушек и Наталья... ...
24 окт 2016 Гость
Летучий голландец
Это, бесспорно, шедевр! Смотрел уже более 50 раз и всё не надоедает! ...
26 дек 2016 Гость
Агент президента
как можно дать рецензию на фильм.ес ли вы его спрятали за семью зам ками? ...
7 дек 2016 кардинал
Цветы лиловые полей
Вот это самое то. ...
24 ноя 2016 Agpixpal
Путевка в жизнь
Почему прототипом назван Червонцев, уже общеизвестно, что прототипом Сергеева был Матвей Самойлович Погребинский,... ...
6 ноя 2016 Гость
Принцесса цирка
Дружинина сделала подарок советским, российским женщинам на десятилетия.Спасибо ей за это. А Игорь Кеблушек и Наталья... ...
24 окт 2016 Гость
Гость
При регистрации
Этот фильм одного из лучших режиссеров современного мирового кино является «данью чести» Берлину к его 750-летию, поэтическим признанием в любви к человечеству, притчей, рассказанной новаторским киноязыком, лентой, открывающей новые горизонты в искусстве. Сценарий вдохновлен стихами Райнера Марии Рильке (прежде всего его циклом «Дуинские элегии» с образами ангела, человека и куклы) и написан Вимом Вендерсом при участии австрийского писателя Петера Хандке, с которым он не сотрудничал более десяти лет со времен картины «Ложное движение». Неслучайно и то, что лента «Небо над Берлином» снята Анри Алеканом, «живым классиком» французского операторского искусства, работавшим с Жаном Кокто и Марселем Карне. Постановщику фильма был важен условный, «метафизический» (по его словам) опыт при создании фантастической истории, мистической сказки, мифологической поэмы, которая обращена не столько в прошлое, сколько в будущее. Посвящение трем «ангелам кино» - Андрею Тарковскому, Ясудзиро Одзу и Франсуа Трюффо - отражает не просто личные пристрастия Вендерса. Он все более избавляется от американского влияния, наследуя традиции европейского и общемирового искусства.
Философские раздумья Тарковского о судьбах человечества, поэзия внешнего мира, обыкновенного быта и простых человеческих чувств в произведениях Одзу; искренность и деликатность Трюффо в показе интимных отношений, его гуманизм, отстаивание суверенности души, внутреннего мира каждого человека... Все это переплавлено, художнически осмыслено, творчески преображено в картине «Небо над Берлином». Она является своеобразным посланием человеческой цивилизации, предостережением миру как бы из высших, надземных сфер - не только от лица двух вендерсовских ангелов, желающих спасти человечество от самого себя, но и от имени покинувших этот мир душ, которые некогда были русской, японской и французской, а ныне стали общечеловеческими. Удивительно, как быстро (всего через два года) исполнилась надежда автора, мечтавшего об уничтожении стен, преград и границ между людьми в центре Европы - Берлине. (Сергей Кудрявцев, специально для "ДК")
14 мар 2007