Ночной портье

Ненавижу эстетику СС не потому что она - "плохая", а потому что она - убогая и стрёмная. Она нравится только людям с дурным вкусом или эстетствующим идиотам, которым внушили, что фуражка СС, надетая на голую шлюху является супер-секси.

26 окт 2013 Пруссачка.

Кстати, почему упорно пишут, что Рэмплинг играет еврейку????? Там сказано, что она "дочь социалиста". В лагеря попадали по разным причинам.

26 окт 2013 Гость

Пусть, пусть смотрят... Любая попытка что-то изменить в натужной
и уже уныло-конвейерной демонизации того режима и времени хороша,
потому что делает повторение допустимым - сначала в сознании немногих,
потом в сознании масс, затем и наяву. Тем более, когда речь идет о
попытке высокохудожественной. Пусть смотрят такие фильмы, пусть говорят
о построенных тогда автобанах, пусть заходятся восторгом от вида тех парадов,
олимпиад, строений и митингов. Пусть в массовом сознании почаще возникает
сравнение между великим и ничтожным, тем, что должно быть - и тем, что пока
еще есть, да и то не есть, а еле держится лживыми усилиями горстки временщиков,
не опирающейся ни на кого и ни на что, кроме груд украденных денег. Так что да
здравствует Кавани - она проложила путь от художественного манифеста к массовому
сознанию, за пробуждением которого рано или поздно последует и действие.

8 ноя 2013 Гость

wh0cd790658 buy paxil prednisolone 5mg buy adalat

26 июл 2017 BrettHAX

!!!Здравствуйте! Вас интересуют клиентские базы данных? Ответ на Email: voevodin.cheslav@mail.ru

22 сен 2017 FrancisJeata

Первый фильм "Немецкой трилогии" ("По ту сторону добра и зла", "Берлинский роман"). 1957, Вена, куда приезжает с гастролями известный дирижёр. В отеле его жена Lucia узнаёт в портье своего любовника-садиста. Нахлынувшие воспоминания о концлагере и чудовищном и прекрасном романе с нацистским палачом заставляют её забыть и о знаменитом муже, и о семейной жизни. В антикварной лавке она приобрела убогую распашонку, точно такую же, как та, что одевал на неё Max 15 лет назад перед тем, как изнасиловать. Эта распашонка возбуждает её, став сексуальным фетишем. Герои фильма живут воспоминаниями о пережитом, в перевернутом мире садомазохистских фантазий, в котором чем хуже, страшнее, больнее - тем лучше, в котором страсть невозможна без страдания, боли, ужаса, в котором оргазм может наступить с последним вздохом и предсмертной конвульсией, в котором каждый половой акт - это имитация убийства, в котором любовь - это ненависть, а ненависть - это любовь, в котором жертва любит своего палача, а палач жертву.

29 мар 2006 Nikolay

по моему здесь речь идет о "любви с большой буквы". Сначала он берет ее силой -да! Но потом... , незаметно для самого себя ,он начинает испытывать к ней сильные чувства. И она тоже.. Садомазохизм?При чем тут он? А властные, уверенные в себе люди во все времена приковывают к себе множество взглядов.Разве не так? Ими восхищаются.Их обожают. Ну так вот, в фильме ,чувства Макса и Лючии как бы обособляются от обстановки вокруг них на протяжении всего фильма. В концлагере - каждый из них как бы скрывает свои чувства от другого из опасения быть не принятым, не понятым.(он думает: она моя пленница ,я взял ее силой, как может она любить меня? она думает:он чудовище, фашист и т.д.,как я могу любить его?) потом, после войны , обстоятельства меняются. Вне закона-он. и тоже множество условностей ,теперь- послевоенного мира.Лючия вновь встречает Макса. Но если тогда он мог защитить ее своей властью,поддержать ее, то теперь в его силах -лишь умереть вместе с ней,но не отдать своим бывшим соратникам, которые знают, что Лючия -опасная свидетельница против них всех. В общем- вечная Драма человеческих взаимоотношений.

9 окт 2006 кот

Немного солнца в холодной воде

В 1973 году некрасивая итальянка показала миру нечто невообразимое. Она заставила всех певцов романтики стоящих когда-то на парижских баррикадах и снимавших истории про женщин, пахнущих лучшими французскими духами, кротко дарящих свою любовь вальяжным мужчинам в узких черных пальто, поперхнутся лозунгами Ги Дебора и манифестами Лео. Она - ученица великого гомосексуалиста и аристократа Висконти на обломках неореализма создала патологичную историю болезненной привязанности, сняв итальянский вариант лелюшевской легенды. Её имя – это перифраз эстетского и декаденствуюшего нуара солнечной наследницы Рима. Она - Лилиана Кавани, которая своей дебютной лентой отхлестала добропорядочную Европу по нежным щекам, и не испугавшись заговорила о фашизме через призму яркого сексуального фетиша.

Отфильтрованный, лишенный воинствующего характера немецкий национал-социализм, обескураживающий бесстыжей красотой SS-совской атрибутики, которую Кавани вслед за финским художником-провокатором Томом оф Финландом наделила явным садо-мазохизским подтекстом, сделал «Ночного портье» идеологическим эпатажем 70-х, бросив вызов обществу не желающему признавать «патологию» за искренние чувства и реально существовавшие воспоминания узниц концлагерей и застенков Гестапо. Много лет Кавани собирала материал, встречалась с женщинами, испытывавшими сильную порнографическую зависимость к издевавшимся над ними немецким офицерам, вчитывалась в свидетельства участников и очевидцев. И к 1973 году привела в мир двухчасовую исповедь захлебывающейся от безысходности страсти.

Стилистика картины как незамутненное стекло. Нет лишних героев, чересчур длинных сцен и постиндустриальной трескотни. Есть только двое – мужчина и женщина, проклятые историей и собственным прошлым. Избежавший трибунала германский SS-совец с труднопроизносимой фамилией и будто рожденная для него еврейка - семитская «принцесса», предназначенная стать его маленьким демоном, Лолитой, Соломеей … проклятием.

Выжившая и почти всё забывшая красавица Лючия встречает в австрийском отеле свое отражение, прозрачный катализатор нездорового влечения. На этот раз противоядие в виде мужа композитора не срабатывает, узнавание слишком страшно, слишком невероятно совпадение. В неприметном ночном портье, с усталой походкой и беспокойными руками, все еще спит неврастеничное чудовище, влюбленное в экстравагантные фотографии своей еврейской Марлен. Его жизнь это мелкая «крысиная возня» к которой он привык, пойдя с судьбой на вынужденный компромисс, заменив яркую фашистскую биографию на реальную возможность уйти от наказания согласившись жить в душном отельном подполье. Ангелы молчат и память, дав прошлому зеленый свет, дарит дерзкую попытку возвращения, одну единственную возможность воскресить те незапамятные времена. Через много лет стать прежними не испытав разочарования и чувства пустоты, это дорогого стоит… Это стоит всех снов в которых он вновь и вновь не снимая кожаных перчаток бьет её по незащищенному голубоватому от голодной бледности лицу, всех выстрелов крошащих кафель около её голых ног. Мечта, чувства, жизнь и смерть - единицы непостоянной величины, а их опасная близость имеет терпкий вкус стыда, о котором Макс лишь раз говорит на крыше венской многоэтажки таким же обеленным Нюрбергом и еще черт знает какими судами товарищам.


В течение всего фильма они будут вспоминать. И воспоминания их будут абсурдны относительны, потому как Кавани отказавшись от простой хроники происходящего, дает зрителю возможность взглянуть на прошлое через личное осознание героями Богарта и Ремплинг минувшего. Но память обманывает вслед за ними и зрителя, ведя по извилистым тропам заблуждений, искажает доселе реально существовавшее. От того и концентрационный лагерь больше смахивает на венгерскую психиатрическую клинику, а SS-совцы подобны избранным античным Богам любящим скульптурную пластику танцовщиков и изысканные блюда повара-еврея. Черная форма Макса в этих дневных снах глубоко насыщенна, монохромна и оттого недостоверна. Все населяющие замкнутую ирреальность потерянной жизни лишь призраки давно почившего мира, в котором нет времени, пространства, где все условно. Сцены из лагерного «увлечения» Макса и Лючии дремотны, окрашены в прозрачные холодно-мертвенные тона, когда как их настоящее контрастно и подвижно, в нём больше нет библейской обреченности былого, но есть банальная опасность реального существования.

Фашизм у Кавани аполитичен. Это языческий миф ХХ века со своими служителями, палачами и их жертвами, совершающими ритуальные подношения не войне и режиму, а своей извращенности сексуальности. Но герои фильма Кавани просчитались, они тянутся к друг другу когда всё уже изменилось, война закончилась, и вновь пережить все случившееся «там» не представляется возможным. Это пошлая взаимная зависимость тяготит и им в утешение остается память, бережно хранящая их «прежних». Она в черной фуражке и кожаных перчатках на тощих руках, он в лоснящейся немецкой форме. Это их маленькое солнце в промерзшем до дна древнем море пережитого.


Между главными героями почти нет диалогов, они совершают поступки на основе бессознательной, инстинктивной связи возникшей между ними в тот момент, когда ручная камера Макса впервые заметила среди толпы евреев в концлагере, обнаженную дистрофичную Лучию осветив её узкое холодное лицо ярким светом лампы. С того баснословного дня он одержим «своей девочкой», её ребрами и острыми коленями. Он добровольный заключенный этого худого узкобедрого создания, однажды прирученного им животного, что не забыло своего хозяина, пройдя через сотни лет, через тысячи жизней и миллионы городов. Кто-то в те концлагерные ночи благословил их на это красивое самоуничтожение.

«Ночной портье» фильм культовый, проникнутый пронзительной грустью трагичного и безысходного надрыва. Главные слова звучат в нём очень тихо, и герои произносят их на спех, задыхаясь, порывая с самими собой, совершая внутреннее сакральное самоубийство. Он кричит, запутываясь пальцами в её отросших за эти 15 лет волосах, о чувствах которые она некогда уже не сможет испытать. Она - помнящая в мелких деталях день своей смерти, ущербна, ограблена и уничтожена войной и её жрецами. И все что происходит между ними в маленькой квартире Макса это предсмертные конвульсии умеряющего безумия длящегося нескончаемо долго и нескончаемо глубоко разъевшего её мир, его сознание, их жизнь и память. Они оказались в абсолютной бессмысленной пустоте и остается только вспоминать, что когда-то у них было все - подобие счастья, дома, своя собственная черная луна, затопляющая и отравляющая кровь, и еще что-то о чем принято молчать. Это страшно, это двусмысленно, и об этом стоило снять фильм.

1 ноя 2008 Kasablanka [рейтинг: 5]

Я против эстетизации фашизма в любой форме, а эту идею, сознательно или неосознанно, Кавани в этом фильме и проводит. Всякая психоаналитическая завеса только затуманивает чудовищную деформацию психики героев и как бы оправдывает этот опасный для незрелого сознания фильм.

17 сен 2010 Гость

да,это правда. Не надо фетишизировать фашизм. Эти дрочения на красивую форму,на эстетику фильмов Лени Рифеншталь, садо-мазо... Все это дерьмо собачье. Насмотрятся дети всякого говна , а потом идут таджиков мочить. А эстеты-интеллектуалы их поддерживают.Нужно иметь мощный иммунитет против коричневой чумы, чтобы смотреть такое.

7 янв 2011 Гость

Я много слышала об этом фильме.но посмотрела его только сегодня,в конце2011 года,спустя 37 лет после его создания.Интересно.Но я не была шокирована,смотрела спокойно,ничто во мне не всколыхнулось.Действительно,поезд этого фильма ушел - столько всего было создано и просмотрено о войне в разных ракурсах,да и порно-эротикой сейчас никого не удивишь.В общем,все это - вчерашний день,дела давно минувших дней.

13 дек 2011 Гость

	Войдите или Зарегистрируйтесь Это позволит вам отслеживать рецензии и комментарии других людей, а так же вы сможете участвовать в розыгрыше фильмов за лучшую рецензию.
Имя
	введите код с картинки слева