Уважаемые друзья!
Интернет магазин INOEKINO.ru приостанавливает обработку заказов.
С уважением, администрация INOEKINO.ru

Новость

ПОЗДРАВЛЯЕМ. Британский кинореволюционер Питер Гринуэй празднует 70-летие

Творчество одного и того же автора зачастую по разному оценивается в его стране и за его пределами. В России (и в некоторых странах «континента», как называют англичане всю остальную Европу) Питер Гринуэй – «главный» английский режиссер последних десятилетий, лицо английского кинематографа. В Британии – почти маргинальная фигура, имеющая довольно узкий круг преданных поклонников, а последние годы практически выпавшая из английского кинопроцесса. Этот кинопроцесс воплощают ветераны – Кен Лоуч и более молодые продолжатели его – Майк Ли, самый, пожалуй, титулованный английский режиссер всех времен. Неудивительно: «королевская дорога» британского кино – реалистические, социально-психологические фильмы, опирающиеся на традицию английского романа, на безупречную достоверность фактуры, на лучшую в мире актерскую школу, на традиционную английскую сдержанность и знаменитый английский юмор, надежно защищающие фильмы от высокопарности, излишней сентиментальности, безвкусицы. Питер Гринуэй (родился 5 апреля 1942 года), во всяком случае в лучшие для него годы, конечно, тоже принадлежит английской традиции (работать вне национальной традиции очень трудно в любой культуре, в британской – невозможно), но существенно другой. Его фильмы связаны с английским эстетизмом, причудливыми «играми в бисер» - от драматургии Реставрации до декоративной культуры «конца века» (Уальд, «Желтый журнал») и забавников 20-х годов (вроде Р.Фербенкса). Связан Гринуэй и с чисто английской культурой парадоксального мышления, с теми играми изощренного разума, которым предавались Кэрролл, Честертон, Шоу, Беллок. Сама по себе эта традиция не слишком кинематографична. Возможно, понимая это, Гринуэй в своих интервью последних лет упорно «хоронит» английский кинематограф, говорит об интерактивности нового искусства, создает мультимедийные проекты… «Динозавр медленно умирает, теперь только Голливуд устало виляет хвостом. Фильм давно мертв, потому что он по-прежнему работает в качестве иллюстрации текста, вместо создания новых изображений».
Уже его первая полнометражная работа – «Падения» (1980 г; до этого Гринуэй снял больше 20-ти экспериментальных короткометражек) – не столько фильм, сколько акция в духе «актуального искусства», а также чисто английская шутка, в которой безумный (при всей своей «научности» и «логичности» текст важнее изображения. Так Гринуэй нанес первый удар, по двум главным (в его понимании) врагам кино: неореалистической эстетике и традиционному нарративу. Впрочем, если от неореализма (в широком смысле, в духе «базеновского» доверия к реальности) Гринуэй всегда будет очень далек, то избавиться от традиционного повествования, к счастью (для зрителя), удалось не сразу. Его лучшие фильмы, снятые в 80е годы – «Контракт рисовальщика», «Отчет утопленников», да и «Живот архитектора», и «Повар, вор, его жена и ее любовник» - эксплуатируют самый английский жанр – детектив. Правда, не конан-дойлевский, а честертоновский, более интеллектуальный, насыщенный парадоксами. Конечно, для Гринуэя (как впрочем и для Честертона) детективная история была не целью, а средством. Средством выразить любимую гринуэевскую мысль: рациональность, цивилизованность, логика – и хаос, иррационализм, животные инстинкты. Как правило, носителями цивилизационного начала у Гринуэя становятся мужчины, а разрушительное буйство инстинктов воплощают женщины. И, как правило, они побеждают, а носители разума бесславно гибнут («Контракт рисовальщика», «Живот архитектора», «Отчет утопленников»; в завершающем цикл фильме «Повар, вор, его жена и ее любовник» (1989) конструкция несколько более сложная. Этот фильм единственный у Гринуэя – некоторые критики пытались ввести в актуальный социальный – и даже политический – контекст, представив, как метафорическое изображение тэтчеровской Британии – страны гибнущей культуры и торжествующей вульгарной буржуазности). Так или иначе, фильмы 80-х годов создали Гринуэю репутация самого крупного и последовательного английского режиссера-постмодерниста (наряду с Дереком Джарменом, режиссером, близким Гринуэю в деталях, мелочах и противоположным в главном: Джармен – художник с очень сильным трагическим темпераментом и мироощущением; его лучшие фильмы – слегка замаскированные исповеди; Гринуэю все это абсолютно чуждо). Оригинальность и обаяние раннему Гринуэю придает сочетание интернациональных штампов постмодернистской эстетики с ощущением «английскости», наполняющей его фильмы: от общей атмосферы «страны чудес для взрослых» до бесчисленных цитат из национальной классики. Собственно, «странность фильмов Гринуэя – это скорее странность, эксцентричность английской культуры: «Что за странные позы принимает этот гонец? – это англо-саксонский гонец, и он принимает англо-саксонские позы». Кэрролл, повлиявший на Гринуэя никак не меньше, чем постшекспировская драма и голландская живопись) С начала 90х годов, с фильма «Книги Просперо» (по шекспировской «Буре»), Гринуэй стал принимать позы скорее «международные», а главное – крайне напыщенные. Визуальная роскошь его фильмов, изобретательность в использовании пространства экрана нарастали – а фильмы («Книги Просперо», «Дитя Макона», «Записки у изголовья», «8 ½ женщин»), рассыпались на части, превращались в нагромождение эффектных, иногда шокирующих видеоинсталляций. Позднему Гринуэю не нужны актеры: великий Гилгуд в «Книгах Просперо» играет совершенно независимо от остального фильма; возможно Гринуэй сознательно хотел этим подчеркнуть свой отказ от традиционного, нарративного, актерского кинематографа. Во всяком случае, для фильмов «позднего» Гринуэя блестящий оператор Саша Вьерни и художники Бен Ван Оз и Ян Роэлфс (постоянная группа режиссера) важнее, чем все актеры вместе взятые. Отдадим Гринуэю должное, более 20 лет он верен себе, снимая фильмы о «сексе и смерти, единственных вещах, о которых стоит снимать кино» (из интервью Гринуэя 1992 года). Проблема в том, что и секс и смерть Гринуэй способен увидеть и изобразить только уже обработанными, преображенными другими художниками. Его фильмы скорее умны, чем эмоциональны и, при всем обилии обнаженных тел на экране, холодноваты и асексуальны. В его ранних, достаточно камерных, парадоксальных и иронических квази-детективах это было весьма уместно и способствовало цели гринуэевского искусства («вносить порядок в хаос жизни» - из интервью Гринуэя). В масштабных и претенциозных работах 90х годов метод работать перестал. Выход «Чемоданов Тульса Люпера» (безусловно расширяющих обычный набор гринуэевских тем и мотивов) лишь подчеркнул поразительную неактуальность поздних фильмов Гринуэя, «старомодность» их игровой эстетики, их невписанность в серьезный кинематограф последнего десятилетия. Торжествует – от «Догмы» до фильмов братьев Дарденн, Б.Дюмона, П.Шеро, Майка Ли, Ван Сента, даже А.Германа – кинематограф «доверия к реальности», далекий потолок ненавистного Гринуэю неореализма. А Гринуэй останется своими фильмами 80х годов, как один из тех странных и эксцентричных английских мастеров, чьими книгами, пьесами, фильмами Британия уже не одно столетие удивляет, забавляет и восхищает весь мир.
(© ИНОЕКИНО.Леонид Цыткин)

5 апр 2012